[Allucinazione]

ГРЕХ ПЕРВЫЙ – ГНЕВ

В каком-то царстве-государстве
Века назад
Цвел изумительно - прекрасный
Вишневый сад.

Казалось, солнце словно тонет
В его листве.
Там, на холме, в высоком доме
Жил человек.

Однажды друг его любимый
Пришел в слезах
И боль отчаяния затмила
Его глаза

Слезами капала на руки
Чужая Боль
И человек ее пытался
Забрать с собой

«Ну, что ж, нашла коса на камень»
Он вдруг сказал
И кто-то теплыми руками
Закрыл глаза

Один знакомый незнакомец
Был позади
Он ласково шептал на ухо:
«Давай, иди!

Мы все всегда решаем сами,
Душа моя.
Доверься чувствам, а глазами
Побуду я»

И мир был теплым, липким, хрупким,
Но полным сил.
И тот, кто был глазами, руки
Вдруг опустил

И человек себя увидел
Со стороны.
И он почувствовал внезапно
Укол вины

Тот человек стоял по пояс
В своей любви
И гнев его смеялся в голос:
«АХ! Селяви!»

Маячила гримасой жуткой
Слепая страсть
А гнев все скалился, ведь шутка
Вновь удалась

И гнев шептал: «Твоя заслуга -
Мое клеймо.
Ты сделал все для счастья друга,
Что только смог»

Добро ликует, это значит-
Оно вокруг.
Но отчего все так же плачет
Сердечный друг?

В каком-то царстве-государстве
Века назад
Жил человек, который строил
Свой личный ад


Менестрель: ГРЕХ ПЯТЫЙ – АЛЧНОСТЬ

В каком-то царстве-государстве
Века назад
Цвел изумительно - прекрасный
Вишневый сад.
И жители, не унывая,
Дивясь Творцом.
Столицу называли – Раем
Царя – отцом.
И каждый вечер фейерверки
Сверкали в ночь.
И были у царя родные:
Жена и дочь.
Но вот однажды в летний вечер
Тот царь сказал:
«Как только завтра на рассвете
Сойдет роса,
Я поведу свою дружину
К чужой земле.
Свои владения расширю
Чредой побед»
Жена царю кидалась в ноги:
«Забудь войну,
Теряют сердце даже боги
В ее плену»
Но муж ее был непреклонен,
Хоть и не прав.
И Алчность в златой короне
Внушала страх.
Пять лет спустя, сполна отведав
Тоску-войну,
Вернулся царь, неся победу,
В свою страну.
Где на развалины столицы,
Спустившись в ночь,
Узрел он как клевали птицы
Жену и дочь.
И незатейливо - упрямо
Доспех скрипел.
И отцветал свое багряник
И ветер пел.
Средь трупов ЦАРЬ на пике славы
Сидел один.
Сжимая тусклую державу
Своих седин.
И вороны кричали: «Браво!
Наш господин!»
И вороны кричали: «Браво!
Ты победил!»


ГРЕХ ЧЕТВЕРТЫЙ – ГОРДЫНЯ

В каком-то царстве-государстве
Века назад
Цвел изумительно - прекрасный
Вишневый сад.

И в царстве том не знали горя
Ни вы, ни я
Там в ветхом домике у моря
Жила семья

И было в той семье три сына
И дочки три
Но всех задорней и милее
Была Мари

Когда она заговорила
Ей было шесть
А восхвалявших дивный голос
Уже не счесть

Ее косу лелеял ветер
Глаза – рассвет
Все говорили, что на свете
Прекрасней нет

Мари исполнилось 16
И женихи
Со всех сторон просить съезжались
Ее руки

Ей предлагали море лилий,
Стада коров
И каждый день столы ломились
От тех даров

И каждому она достойный
Дала ответ
И каждому она спокойно
Сказала: «нет»

И вот однажды в дом у моря
Приехал царь
Он был красив, имел почтенье
И три дворца

Плененный скромностью и блеском
Очей Мари,
Он побледнел, а с губ слетели
Слова любви

Просил он: «Стань моей женою.
Тобой пленен.
Ты будешь счастлива со мною
И день за днем

Ты будешь жить забот не зная
Ходить в шелках
Моя судьба сейчас, родная,
В твоих руках

И таяли на сердце грустном
Кусочки льда
Мари невинно, скромно, с чувством
Сказала: «нет»

Но почему? Я не достоин
Твоей руки?
Аль во дворце крыла свободы
Не широки?»


«Мой царь, - Мари была спокойна, -
Мне грех молчать.
Мой царь, я БОЛЬШЕГО ДОСТОЙНА
Чем ваша власть»

И злые слезы проступили
Едва-едва.
Уже не скромность, а гордыня
Была в словах:

«Я вам отказывать устала
Поймите вы»
Царь лишь вздохнул: «Ну, если МАЛО
Тогда, увы»

И царь ушел за ним тянулась
Из слуг петля
Негоже царственной особе
Так умолять

В том ветхом домике на досках
Стеля постель
Мари скончалась в девяносто
Да в нищете

Она ни разу не стояла
У алтаря
Она ведь БОЛЬШЕГО ДОСТОЙНА
Чем власть царя

В каком-то царстве-государстве
Века назад
Жил человек, который строил
Свой личный ад

Менестрель: ГРЕХ ВТОРОЙ - ЗАВИСТЬ

В каком-то царстве-государстве
Века назад
Цвел изумительно - прекрасный
Вишневый сад.

Там облака пронзали небо
До синевы.
И в этом царстве жили-были,
Возможно, Вы.

У вас достойная работа,
Досуг, семья,
Собака, мелкие заботы
И жизнь своя.

Но только в вашу жизнь без спросу
Вошла она,
Стуча своими каблуками
По кромкам сна.

Ау нее и должность выше,
И грудь пышней.
И Вы себе сказали: «Слышишь,
Ты станешь ей»

И вот, спустя два с лишним года
Вас не узнать:
В походке вольность и свобода,
В глазах – весна.

У вас такая же прическа,
Часы, духи.
Вы любите курить сигары,
Читать стихи.

У вас такие же манеры,
Такой же стиль.
Друзья, мечты и кавалеры,
А взгляд блестит.

И вот, собрав в кулак всю волю,
Вы подошли
К той, кем стремились стать, и более,
Чуть превзошли.

«Вы ей сказали – Я – прекрасна!
Я – идеал.
И в этом платье темно-красном
Я так стройна.

Ты посмотри, какой я стала.
Прелестной, да?
Я от внимания устала.
Я здесь – звезда»

Она, отставив чашку с чаем,
Надев пальто.
Ответила: «Я вас не знаю!
Мадам, вы кто?»

«Ну как же так? – вы побледнели, -
Я столько лет…
Я – это ты! Смотри! Смотри же!
Сомнений нет!

На мне такая же одежда,
Колье, банты.
И запах тоже очень нежный
Я – это ты!»

Она, бриллиантами играя,
Повысив тон,
Ответила: «Я вас не знаю!
Мадам, вы кто?»

Она ушла, а вы остались
В плену стыда.
Вас с потрохами съела зависть
В тот миг, когда…

Когда в ваш хрупкий мир без спросу
Вошла она,
Стуча своими каблуками
По кромкам сна.

И вы на всех взглянули косо,
И злость тая,
Вы искалечены вопросом:
«так кто же я?»

В каком-то царстве-государстве
Века назад
Цвел изумительно - прекрасный
Вишневый сад.

Там облака пронзали небо
До синевы.
Один вопрос хочу задать вам
«Так что же ВЫ?»


ГРЕХ ТРЕТИЙ - ЧРЕВОУГОДИЕ
В каком-то царстве-государстве
Века назад
В одном саду янтарно-красном
Был листопад

А возле сада было море
И царь морской
Сорил своими жемчугами
Всяк день-деньской

И вот однажды с ветром споря
Царь вдруг решил
На берег выбросить из моря
Резной кувшин

Его давно, забавы ради,
Царь сделал сам
Внутри – ни молоко, ни масло,
А чудеса.

И целый день лежал у моря
Резной кувшин
Его на счастье или горе –
Нашел мужик

Подумал: «Нужная вещица
В любом жилье.
В хозяйстве точно пригодится
Возьму себе»

Пришел домой и начал чистить
Песком кувшин
И вдруг оттуда появился
Огромный джин:

«Давненько не был я на воле
Лет сто, поди.
Позволь желание исполнить
Мой господин?

Что пожелаешь, Повелитель?
Любви? Богатств?
Я раб твой, скромный исполнитель,
Я твой слуга»

И голос уши драл до боли,
И пол дрожал.
Как будто бы не раб глаголил
А сам раджа.

«Неужто сбудется однажды
Мечта Моя?
Хочу попробовать различных
Заморских яств

По штучке, по куску, по крошке
Хоть по чуть-чуть
Отведать кушаний чудесных
Всю жизнь хочу»

Заволокло все серой дымкой
Ударил гонг
«Твое желание, владыка,
Для нас закон»

Из ниоткуда появился
Огромный стол
Ну, а на нем: еды, напитков
Мужей на сто.

Тогда хозяин соизволил
За стол присесть
И вот, взяв в руки нож и вилку
Он начал жрать

Кальмары, торт, пельмени, сало
И фуагра
Он жрал, и в глотке застревала
Комком икра.

А он не мог остановиться
И он страдал:
Вдруг это сон? И вдруг исчезнет
Его еда.

Пять лет подряд, не прерываясь
Он ел и ел.
И сдох лицом в своей тарелке.
В своей жратве.

Я не судья. Я поднимаю
Бокал – не меч.
Давайте выпьем же сегодня
За сбычу мечт!

Менестрель: ГРЕХ СЕДЬМОЙ - БЛУД.

В каком-то царстве-государстве
Века назад
Цвел изумительно - прекрасный
Вишневый сад.

В нем день и ночь шептались птицы,
Бессмертник рос.
И в том саду стояла арка
Из диких роз.

Под необъятно-синим небом
Под летний звон
Там познакомились однажды
Она и Он.

И лето нежностью пылало
Для них двоих,
И солнце нежным покрывалом
Ласкало их.

И он спросил ее «Ты хочешь
Сбежать со мной?
И он спросил ее «Ты станешь
Моей женой?»

Она ответила: Я стану
Твоей женой.
Конечно, я куда угодно
Пойду с тобой»

И в сердце искренне-ранимом
Горел огонь.
Все просто – ведь ее любимый
Позвал с собой.

Касанье губ в тени аллеи,
Касанье рук.
И щеки бледные алели.
И все вокруг

Казалось беззаботной сказкой
Сродни мечте.
Он ей шепнул: «Тогда до завтра?
В двенадцать. Здесь»

А после, он пропал, оставив
Записку ей:
«Не жди меня. Я уезжаю
К своей семье»

Она его везде искала
Звала, ждала.
И сердце рваное латала,
Все берегла.

А после встретила случайно
Лишь через год…
Лишь через год. И, что печально,
Он был с другой.

Она бледнела и кидалась
К его ногам.
Она рыдала и молилась
Своим богам.

«Ты говорил мне, что я стану
Твоей женой
Ты обещал мне, что ты будешь
Всегда со мной»

Он рассмеялся и ответил:
«Ах, да, прости»
Он рассмеялся и ответил:
«Я пошутил»

Реальность била очень больно.
Ногой. Под дых.
А в грубых ласках посторонних
Кровят мечты.

Ей все равно с кем встретить утро -
Сойдет любой.
И с тихим стоном подыхала
Ее любовь.

В объятиях портовых пьяниц
Смакуя ночь
Она искала это чувство,
Чтобы точь-в-точь.

Точь-в-точь касанье рук в аллеи,
Касанье губ.
Чтоб щеки бледные алели
И все вокруг

Казалось беззаботной сказкой,
Сродни мечте.
Чтоб кто-то ей шепнул: «До завтра?
В двенадцать. Здесь»

И на душе погано. Грустно.
Темно как ночь.
Ведь разве можно встретить чувство,
Чтобы точь-в-точь?

В каком-то царстве-государстве
Века назад
Цвел изумительно - прекрасный
Бордовый сад.

Там розы красные от боли
Чужих надежд.
Шипом пронзали, как любовью
Сердца людей.


Менестрель: ГРЕХ ШЕСТОЙ – УНЫНИЕ
В каком-то царстве-государстве
Века назад
Художник рисовал гуашью
Вишневый сад.

И в том саду сидела дева
Лет двадцати.
Читала книгу на скамейке
Под щебет птиц.

И лепестки венком лежали
На волосах.
И небо с ветром отражались
В ее глазах.

Художник понял, что влюбился
В ее портрет.
Влюбился в ту, которой, в общем,
На свете нет.

Он дал ей имя, дал ей время
И дал любовь.
И эти чувства грели сердце.
Но лишь вино

Лилось рекой, опустошая
Весь мир внутри.
Он избегал зеркал, оттуда
Глядел старик.

Художнику чуть-чуть за тридцать
А он так стар.
Вино не уставало литься
В его уста.

Он тосковал. И он поклялся
Ее найти.
И сам себе в других влюбляться
Он запретил.

И вот, она ему приснилась
И говорит:
«Мой милый, что же ты наделал?
Ну, посмотри

Я не живая. Я – рисунок.
Я – часть холста.
А красота – всего лишь краска.
Лишь красота.

Живи! Найди себе другую
Ищи любви!
Молю, оставь меня в покое
Прошу - живи!»

Он отшатнулся. Он проснулся.
И он орал:
«Как ты могла меня оставить?
Как ты могла?»

Он раскидал по дому краски,
Холсты свои.
Он лег и умер от унынья
И от любви.

В каком-то царстве-государстве
Века назад
Чудак нарисовал гуашью
Вишневый сад.

И в том саду стоит скамейка
Вблизи реки
На ней – дочитанная книга
И лепестки